Температура

[komnata-s-vidom-na-nebo]

Автор: …Dino… (Тиkки)
Фэндом: Katekyoshi Hitman Reborn!
Название: «Температура»
Пэйринг: D18
Дисклеймер: не моё.. все права у Амано
Жанр: непоймичётакое))))
Предупреждение: сие странно…
Порядок размещения: - Меня спросить - Ссылку кинуть – Разместить
От автора: Кёя, выздоравливай живо, я жду)))

приятного...

Тридцать девять.
Не нужен градусник, чтобы определить. Ровно тридцать девять градусов и белый потолок прямо над головой. Кажется, он чуть подрагивает, по нему будто пробегают помехи, и видимость уменьшается. Или это сознание с переменным успехом ещё цепляется за реальность? Слабак. Болезнь – это слабость в чистом виде: не можешь двигаться, плохо соображаешь, нуждаешься в помощи посторонних. Унизительно.
Тридцать девять и два.
Воздух вокруг тяжёлый, его приходится проталкивать в лёгкие невероятными усилиями. Под одеялом бездумно жарко, без него невообразимо холодно, метаться из холода в жар уже нет сил. И не сон, и не бодрствование – какое-то промежуточное состояние «между».
Тридцать девять и четыре.
Голова разрывается. Внутри тела по венам вязко перемещается красная жидкость. Давит. Душит.
Тридцать девять и пять.
Дыхание частое, прерывистое. Тело то колотит озноб, то обжигает жаром. Беспомощность. Непривычно, не правильно, непростительно.
Тридцать девять и семь.
В голове всё смешалось. Всё существо горит изнутри, но кожа остаётся холодной, как лёд. Тело не слушается. Мозг отказывается функционировать, окрашивая реальность в бешеные цвета. На фиолетовом потолке почти чётко проскальзывают какие-то сюрреалистические лица. Жёлая птица с забытым на данный момент именем голосом пьяного Занзаса (как ни странно, этого алкаша мозг помнит) читает вслух «Записки Сумасшедшего». Мир то становится чёрно-белым, то вновь вспыхивает красками. В висках стучит.
Сорок и один.
Состояние полуобморока. Когда там наступает смерть? В сорок два? Плохой анекдот.
Сорок и два.
Кто-то зашёл. Несколько секунд, а может веков, кто знает? Приятно. На лбу что-то прохладное и мокрое. Тряпка. Капли воды, стекая по коже, мгновенно становятся горячими. Досадно.
Открыть глаза. Увидеть знакомую пшеничного цвета макушку и медового оттенка глаза, расплывающиеся в мелькании красок. Закрыть глаза.
- Проваливай, травоядное…
Чёрт. Слишком тихо. Слишком выдаёт состояние.
Сорок и два.
Что-то говорит. Утешает? Что-то про скорое выздоровление? Возможно. Не важно.
Сорок и два.
Жарко. Садится рядом, убирает тряпку. Слышно плеск. Снова приятный холод. Почему-то пахнет уксусом. Уж не собирается ли он…
Сорок и два.
Энергичные движения втирают противную жидкость в кожу. Холодные ладони скользят по телу… Камикорос. Убери руки или... Или? Больше никогда не болеть. Больше? Сорок и три. «Больше» вообще будет? Хищники не умирают от столь ничтожной температуры. Будет.
Сорок и один.
Хочется спать. Глаза будто набиты песком. Сон не идёт.
Конь говорит. Его голоса не слышно, но приоткрыв один глаз, видно как его губы шевелятся. Будто издалека прилетают слова «лихорадка», «высокая температура», «всё будет». Пусть это травоядное заткнётся – и без него всё ясно.
Сорок и один.
В этом доме не водится аспирин? Снова на лбу прохладно – холодные пальцы. Да он беспокоится? Пальцы чуть дрожат. Да, беспокоится. Боже, как убого это, должно быть, смотрится со стороны. Пальцы мягко проводят по коже, убирают с лица волосы.
- Каваллоне…
Внимательно смотрит. Такой вид – вот-вот разрыдается. Бесит.
- … пшёл вон со своей заботой…
Непонимание. В воздухе чувствуется вопрос. Раздражает. Но прохлада пропала.
Сорок и два.
Бред возвращается, накатывает огромной давящей волной, душит. На внутренней стороне век, складываясь в рисунки, проступают какие-то пятна, в ушах гудит эхо от «Дневника Сумасшедшего». А неплохо птица читает. Неужели тренировался? Стоп. Прочь из пропасти психоза. Ты становишься таким же презренным слабаком, как и остальные. Невозможно. Аспирин. Нужен аспирин. Аспирина нет.
Сорок и два.
Он не ушёл. Он стоит у кровати и тревожно кусает нижнюю губу. Странно. Раньше переживания не особо поддерживали.
Сорок и два.
Он грустно опускает глаза и идёт к двери.
Сорок и три.
Приятную прохладу вытесняет этот проклятый кипящий воздух. Мир плавится. Он берёт за ручку, открывает дверь.
Сорок и четыре.
Ну хорошо, хорошо.
- Травоядное…
Сорок и два.
Обернулся. Смотрит. Видит ли?
Сорок и один.
- Травоядное, останься…
Сорок.
Подходит ближе. Улыбка. Улыбка счастливого идиота. Наклоняется. Щёки обдало жаром. Я покраснел? Больным свойственно, ничего особенного. А на лбу чувствуется живая прохлада его губ.
- Камикорос…
Садится рядом. Вздыхает. Улыбается. Пф. Тоже мне…



Тридцать семь и два…